Публикации

Мертвые письма

— Ну что за хрень! — было непонятно, прокричал ли он это вслух или это сама мысль такая громкая. У тех, кто выражает свои фантазии на бумаге, так бывает иногда — то ли очень хорошо написал о том, как ему плохо, то ли действительно заболел.

Аркаша никак не мог взять в толк, что же с ним происходит. Сроки больше не поджимали, они уже прошли. Самое противное, что они не превратились в историю, а трансформировались в страх перед издателем. На Аркашу уже орали, ему писали гневные абзацы, он перестал брать трубку, а на почтовом ящике поставил блок, как ему показалось, смешной — все издательские послания автоматически переадресовывались на мейл чеховского музея. Пусть с него и требуют новых творений, результат будет тем же.

Вместо книги о любви он с гораздо большим удовольствием написал бы сейчас пособие «Почему нехорошо врать». Но такие учебники сейчас спросом не пользуются, и даже непонятно, будут ли востребованы хоть когда-нибудь. Ему самому, между прочим, не помешало бы воспользоваться. Может, и не случилось бы того разговора с хозяином издательства Эдуардом Павловичем, когда Аркаша рассказал о своей авантюре. Он предложил устроить книжное реалити-шоу со звездой.

— Я сближаюсь с какой-нибудь известной актрисой, певицей, спортсменкой, звездой, иду на контакт, располагаю ее к себе, завожу роман, бросаю ее и пишу вам книгу о самом сокровенном, что удастся раскопать за такой короткий срок, — дерзкий выдумщик Аркадий пытался очаровать всех присутствующих на встрече. — Вы получите письма, фотографии, план дома. Вы получите даже то, что сейчас и придумать не сможете. А самое главное, вы получите историю, в которую я вложусь эмоционально, как еще не вкладывался ни во что и никогда.

«Офигеть! Они верят», — потом колотилось у Аркадия в голове целый день. Он и сам-то не очень верил в предложенное. Все придумывалось и складывалось хорошо, но приступить к выполнению плана было немного боязно. И вовсе его не пугало, что он должен вызвать на откровение девушку, а потом сдать ее с потрохами. Он был уверен, что они только этого и хотят. Он боялся ошибиться, просчитаться с кандидатурой, с подходом. У Аркаши не было второй попытки, в отличие от Билла Мюррея в «Дне сурка».

Сначала необходимо было провести виртуальный кастинг. На это ушло немного времени. Очень уж молодые и слишком старые претендентки были отметены сразу же. Замужние тоже были вычеркнуты. Кому охота потом еще с мужьями разбираться? Несколько девушек отпало из-за серьезных и давних романов. Можно отбить, конечно, но времени нет — издатель дал полгода максимум, включая печать. Также были вымараны «акулы», рвавшиеся на глянцевые страницы только чтоб продать свое тело и свою жизнь. На этих просто денег не хватит, да и тошнотно.

В шорт-листе осталось десять объектов: одна спортсменка, две актрисы, две телеведущие, три певицы, одна скрипачка и одна писательница. Здесь уже можно было задействовать личные предпочтения. Писательницу пришлось вычеркнуть сразу. Он ее и так включил в лонг-лист лишь ради статистики, а заводить с ней интригу… да нет, даже делать вид, что он ей увлечен, он не стал бы ни за какие коврижки. Даже шутить не хотел на эту тему. Даже с друзьями. Его аж передернуло, когда он обнаружил ее в шорт-листе. В общем, сами думайте, на кого может быть похожа эта незамужняя писательница.

Потом отвалилась одна телеведущая из-за своей исключительной недалекости. Это удивительно, но глупых актрис или певиц намного меньше, чем бестолковых телеведущих. Например, неумных радиоведущих почему-то практически не встречается. Зато на телевидении — сплошь и рядом. Такое впечатление, что их нарочно на ТВ берут. Во-первых, чтобы стояли для красоты и не задавали лишних вопросов, во-вторых, чтобы сидели для красоты и не задавали лишних вопросов. Их даже на планерки не приглашают, чтобы не отвлекаться. Потом просто текст выдают «иди читай, дура».

Певиц Аркадий решил пока отложить в долгий ящик, потому что их творчество не приводило его в восторг. Как изобразить влюбленность, если хочется морщиться от каждой ноты и каждой рифмы в их песнях, он не знал. Тем более на прошедшей неделе в интернете выложили видеозапись одной из них (самой фигуристой, кстати). На каких-то региональных гастролях она пьяная, спящая, храпящая и голая была заснята во всех ракурсах случайным предприимчивым гостем ее гостиничного номера. О какой завесе таинственности можно было говорить с этими людьми? Поистине перебить предприимчивость того ночного оператора в обозримом будущем возможным не представлялось.

На спортсменку он долго смотрел, мысленно облизываясь (фотографии на это и были рассчитаны), но и от нее пришлось отказаться. Как спросил тут кто-то недавно в компании журналистов и пиарщиков: «Кто-нибудь знает хоть одного известного, но пока еще беспартийного спортсмена? Мне очень нужно для другой партии». Эта чемпионка не была исключением — не просто партийная, а потенциальный лидер и даже, по слухам, любовница самого папы. Не Римского, как вы понимаете.

Скрипачка была очень хороша, но зная, как здорово она играет и сколько залов рукоплещут ей стоя, он, благодаря своему половинчатому музыкальному образованию, прекрасно понимал, что она занимается на скрипке круглосуточно — иначе таких успехов не добиться. Отринув мысль пробраться к ней в виде концертмейстера, Аркаша даже взгрустнул, что не стал дальше учиться музыке, и теперь в его жизни все какое-то ненастоящее, одни иллюзии. Впрочем, этими сомнениями он мучился недолго, ведь кандидатура уже практически определилась.

К этому моменту в вери-шорт-листе остались две актрисы и телеведущая. Одна из актрис вдруг оказалась беременная. Причем никаких упоминаний в прессе о муже, романах и какой-либо личной жизни, вообще, не было. Просто вдруг написали «беременна». Как приговор врачей. Откуда взялся ребенок не смог нафантазировать даже сам Аркадий. «Наверное, режиссер, — подумалось с тоски. — Ну уж не осветитель — точно».

Ведущая или актриса? Аня Браун или Елизавета Терновская? Кого легче запутать? В ком легче не запутаться самому. Наверное, Лиза более подвержена романтическим порывам в своей жизни и более восприимчива к стихам и прочей лирике, на которую делал ставку наш автор. Зато Аня более легкомысленна, и авантюра — ее второе «Я». Может, от нее и не дождешься лишний раз письмеца, но он не сомневался в том, что уже через несколько дней после знакомства они будут нестись по какой-нибудь московской набережной в ее машине, он будет за рулем, а Аня, наконец-то, исполнит свою мечту — высунется в люк по пояс на полной скорости. (История умалчивает о том, что на самом деле она мечтала это сделать топлес, но об этом не догадывался даже Аркадий).

В общем, предполагаемая доступность легла в основу его окончательного выбора. Дальше — дело техники, о чем стоит рассказать только вкратце. Чтобы не заниматься следственными действиями, не вычислять ее увлечения, спорт-клубы, автосервисы и прочее, наш писатель-экспериментатор решил ломиться в ее жизнь прямо на месте работы.

Аркаша уже давно понял, что трудности с трудоустройством — это выдумки лентяев и тупиц. Так как он не собирался целую вечность торчать в телекомпании, где трудилась Браун, то он с легкостью устроился редактором за какие-то смешные деньги. По нему сразу было видно, что он парень хваткий, и его появлению в редакции только обрадовались.

Встреча с объектом состоялась только через неделю его пребывания в коллективе. Пришлось переключиться на разную чушь, типа трансгенных продуктов или чудо-людей, про которых делались передача за передачей. Когда он выдал Анне стопку подготовленных материалов, то получил в ответ благодарный взгляд — информация была сокращена до минимума и написана таким языком, что всю остальную редакцию после этого стоило бы распустить. Но качество написанного она оценила чуть позже. Какое-то время Анна даже не могла понять, почему ей так легко и интересно читается. По замыслу Аркаши, это был первый шаг в его ловушку.

Кстати, на работу он устроился по чужим документам, и на это даже никто внимания не обратил, хотя его дружок Володя Меркулов был и старше, и лысее. Но что-то общее есть, этим он и воспользовался. Так что не удивляйтесь, что теперь главного героя все будут звать Володей.

Расчет Аркаши оказался настолько точным и тонким, что он поразился сам себе. Как оказалось, жизнь звезды Ани Браун представляла из себя скучнейшее мероприятие. Тусовки и куча знакомых были лишь наносным, с чем ведущая программы о всякой жизненно-важной всячине мирилась только по одной причине — ничего другого она делать не умела, а может, и не хотела. Это можно произносить даже с неким налетом грусти, хотя многие только и мечтают о подобном образе жизни. Ее никто по-настоящему не любил, и даже в редакции, несмотря на веселую атмосферу, вряд ли она смогла бы кого-нибудь назвать своим другом.

Подобная ситуация должна была неминуемо привести к переоценке ценностей и даже нервному срыву, но пока она держалась за мечты о солидном муже и сиюминутные позитивные моменты: успех, удачи, интерес общественности. За него же собирался держаться и Аркадий. Если бы не популярность Ани, то книжку у него никто бы не купил. Кстати, издатель одобрил кандидатуру, и только поторопил, ведь четыре недели уже прошло.

— Эдуард Павлович, у Вас, наверное, и дети рождаются не через девять месяцев, а максимум через восемь? — попытался съязвить Аркаша.

— Недоношенные, что ли? Я передам жене, она и так тебя недолюбливает, — получилось съязвить у директора издательства.

У Аркадия как раз все шло по плану, и, как ему казалось, Финкельбаум зря волновался. Уже в первых же папках с материалами Аня получала нечто большее, чем просто тексты. Каждой строчкой, каждым оборотом он подчеркивал ее уникальность. Как любая звездочка она поймала пристальный взгляд, поняла, что ее оценивают, и отключить механизм покорения потенциального поклонника уже не смогла. Настоящей социально-активной личности неважно, сколько поклонников на повестке дня. Если уже покорен миллион, то пусть теперь будет миллион и еще один.

Она чувствовала, что он ни капли не боится ее, никогда не теряется в ее присутствии, но все-таки держится на расстоянии, не переходя даже самые безобидные границы. Аня уже знала прекрасно, что Володя одинок, но не брошен (рассказы сильного, но все же одинокого мужчины в исполнении Аркадия облетели не только всю редакцию, а целый этаж). Естественно ее задевало, что он не сходит с ума от мысли по ней и не делает даже намеков.

А Аркаше, между прочим, это стоило немалых усилий. Во-первых, хотелось ринуться в бой, ведь время летело катастрофически, прошло полсрока, а он физически находился там же, где и до разговора с издателем, то есть, не в той постели. Во-вторых, Аня ему и впрямь очень понравилась, и он искренне радовался своей проницательности в проведении кастинга — попадание было стопроцентным. Но он держался, не подавал вида, не шел на контакт, чтобы потом обрушить на нее волну своего креатива.

Все письма у него уже были написаны (флирт, сближение, пик эмоций), все фразы проговорены (случайный телефонный звонок, прощание, приветствие и даже случайная встреча на модном мероприятии), все билеты куплены (премьера в театре, ВИП-ложа на футболе, самолет во Францию) — воплощение коварной уверенности. Кто-нибудь постарше ему бы объяснил, что с женщинами так нельзя, но этого самого «кого-нибудь постарше» как-то не пригласили в консультанты. Как довольно молодому автору, ему следовало помнить, что еще Пушкин удивлялся собственной героине из «Онегина», которая «взяла, да и выскочила замуж за генерала». Что же говорить про живых-то девиц?!

Отбросим лирику. Обедали они с Аней теперь только вместе. Никогда она еще не узнавала столько интересного о книгах и о космосе, о мировой экономике и о кино-режиссуре, как за болтовней со своим редактором Вовкой. Из Аркаши так и перло, чему помогала хорошая подготовка к каждому разговору. Эта студенческая привычка осталась при нем с тех времен, когда он, стесняясь без предлога звонить симпатичной однокурснице, готовил темы для разговора. Такое впечатление, что сейчас он оптом собирался отыграть все свои юношеские неудачи.

Со стороны же создавалось впечатление, что парень просто занимается своей карьерой. Общается с нужным человеком, расширяет свой круг общения, а главное, делает это по восходящей. У него и у самого возникла мысль, что так он мог бы добиться большего, чем при затее с книжкой. Но эту очередную грубую мысль он посчитал слабостью. Все-таки его реалити-задумка — это эксперимент, почти что подвиг, а карьера — удел примитивов.

На всех мероприятиях Аня встречала его с удовольствием. Парень он был совершенно не звездного формата. Даже просто модником его назвать было нельзя. Но его легкое пренебрежение к внешним эффектам было настолько естественным, что ей и самой хотелось оказаться в кроссовках и джинсах, скинув каблуки, а может, и что-нибудь еще.

Ее тусовка на Аркашу внимания практически не обращала. Нашего честолюбивого автора это слегка задевало, из-за чего появлялось нестерпимое желание провернуть свою аферу как можно скорее. Безумно хотелось, чтобы заметили.

— Анна, а стоит ли запоминать Володю? Хотя бы на какое-то время, — один из приятелей Ани решил втихаря блеснуть остроумием, когда Аня и Аркадий появились в компании вместе. У Аркаши был отличный слух, и это не делало его жизнь проще.

Внутри он обозлился, только не мог понять на кого. То ли на Аню, которая раньше появлялась в компаниях с другими парнями, то ли на этого долговязого увальня, который говорит то, что думает, предварительно не подумав. Аркашино желание всем что-то доказать превратилось буквально в спортивное. Аня же и не заметила ничего. Она здесь была одна, а редакционного коллегу Владимира встретила случайно внизу.

Ночами он писал ей письма. Так сказать, на будущее, когда она будет его женщиной. Ему же нужно подготовиться. «Я уверен, что не увижу от тебя предательства и коварства, а то, как ты творишь добро в моей жизни, достойно более поэтического описания. Не останавливайся, фея». Он был готов писать стихи, но не умел, слава Богу.

Очень много, особенно засыпая, Аркаша думал о первом поцелуе. Это было его главное оружие. Не орудие, а именно оружие. Не крупнокалиберная пушка (хотя и с этим все было в порядке), а верный, благородный клинок. Никакой грубости и напора, только нежность, максимум вкрадчивость, пусть и настойчивая. Каждый раз, когда он мысленно ее впервые целовал, то сразу же ощущал прилив энергии, и ему хотелось бежать, нестись, лететь, желательно под увертюру Чайковского. (Ту самую — кто знает, тот поймет).

Когда они вернутся из Франции, где они проведут целый уик-энд в уникальном номере в старинном замке, то он напишет ей на мейл «Русский! Мне не хватало этого языка, чтобы очаровать тебя, моя красавица. (Имеется в виду русский язык, хотя я знаю, ты обожаешь еще один)», а потом будет подсматривать из другого угла комнаты, как она будет читать эти строки на компьютере, исходя мурашками по всему телу.

«Я постоянно думаю о тебе. Это радость. Ты славная. Правда, странно выглядят слова, напечатанные на экране, а не нашептанные в интимном уголке. Тем более, что вокруг кипит своя жизнь — за твоей спиной кто-то подглядывает (обернулась?), кто-то более осведомленный ухмыляется, кто-то, прямо скажем, злится».

Ему нравилось, как у них все «складывается». Вот только времени оставалось все меньше. За работой и вечерними сборищами, за игрой в «мафию» и пением в караоке пролетали и дни, и недели.

«Проходит время. Пока совсем немного, три сладких месяца. Целый квартал без необдуманных поступков и скандалов. На производстве мы бы вырвались в лидеры соцсоревнования. Даже жалко, что мы ничего не производим кроме эмоций. Я не могу не думать о твоем теле, но ведь это только вершина айсберга. Я купаюсь в тебе. Ты разрешила мне заплыть за буйки. Как насчет спасательных катеров? Пока я не знаю, насколько здесь глубоко».

Фактически он вел себя, как самый глупый редактор спортивных новостей, то есть пытался написать текст о футбольном матче до его окончания. Пусть даже осталось две-три минуты до финального свистка, не нужно соревноваться со Всевышним в креативности, иначе и свистка не будет. В общем, вы поняли, к чему я клоню. И ждете с нетерпением развязки этого дерзкого эксперимента. Вам не терпится узнать, что же сейчас, в данный момент мучает Аркадия, ввязавшегося в эту авантюру, и почему у такого плодовитого молодого человека не сдвигается с мертвой точки его нынешнее творчество? Сейчас поймете.

Вот, чем закончил он то письмо после мнимого путешествия во Францию: «Я ни на секунду не хочу терять нашей золотой ниточки. Я хочу к тебе прикоснуться, хочу продолжения вчерашней ночи, твоего тела, не покидая твоей души. Желательно, чтобы обоих потом унесли на носилках, но и тогда я буду желать этого умопомрачительного процесса, от которого у меня по-прежнему подкашиваются коленки и слегка ломит руки. Но все остальное… Конечно же, голова, о светлости которой ты сейчас и подумала, в полной боевой готовности. И мой русский язык, которым я напишу на твоем теле: «Я люблю тебя».

Да, в своем сюжете он уже давно признался ей в любви. Она ответила не сразу. Сначала затаилась, немного испугавшись в какой омут она ныряет, ведь страсть здесь живет нешуточная. Но затем шепотом, на ухо, во время самых жарких объятий она обожгла его своим «люблю», и он попросил повторить это слово еще раз.

Он писал о своих чувствах и радости, о приключениях и открытиях, о страданиях и непонимании. В какой-то момент его очень сильно расстроило, что она ему не отвечает. «Смешная ты все-таки девчонка. Вот, висит у тебя в «мыле» письмо которую неделю. Не читаешь. Год назад, может быть, скучала без этого и думала, что будешь следить. А сейчас привыкла и не следишь. Не принимай слишком близко к сердцу то, что здесь написано, потому что письма эти остаются не только без ответа, но очень долго просто непрочитанными. Это даже не письма теперь, а дневничок».

Как это ни смешно звучит, но Аркадий очень расстроился, что в их взаимоотношениях наступил если не закат, то некая временная потеря взаимопонимания. До этого момента все шло, как по маслу. Он даже насторожился, настолько все было здоровско. Так не бывает. Обязательно что-то должно случиться. «Вот, и началось — на письма не отвечает, занята своими делами, остыла к своему Володе», — так прям и думалось. В какой-то момент Аркаша даже вспомнил анекдот про утюг, который не в меру мечтательный сосед ходил просить у своей соседки.

Стряхнув с себя виртуальное оцепенение, отодвинув на второй план лирического размазню Володю, наш Аркадий понял, что если завтра… нет, сегодня он не встретится с Аней где-нибудь на ужине и не сделает хоть один решительный шаг из целого города силков, которые он тут сам для нее и понастроил, то будет поздно, и он ее потеряет навсегда. Ну для книги-то уж точно.

У него все было готово давным-давно: музыка на компьютере из ее любимого фильма, обожаемый ею нарцисс в стаканчике на столе и самая красивая коробка с невероятными конфетами. Она никогда и ни за что не откажется попробовать одну из них прямо сейчас. Внутри коробки — письмо. Нет смысла пересказывать, что там. Просто поверьте, письмо, что надо. Но на работе ее сегодня не будет, сказали. Даже студию перенесли на начало следующей недели. Все здесь заточено под нее, заботы остальных перемалываются в мясорубке процесса.

— Володька, привет! Что там у нас с программой? — это он ей позвонил, и она, как всегда, была рада.

«Гори она пропадом, эта программа, — бесился потихоньку Аркаша. — Мы настолько далеки, что она до сих пор воспринимает меня лишь как сотрудника этой долбанной редакции! Если б она только знала!»

— Я звоню не из-за передачи. С ней все отлично. В понедельник пишем НЛО, в среду — Пугачеву. Тем навалом, я все сделал. Гостей собирают. Сейчас праздники, в Москве остались одни Гоблины, у которых нет дач и денег на курорты. Но все ж будет в порядке.

— Так это же прекрасно. Я в тебе, мой родной, не сомневалась ни секунды. А что в редакции?

— Все как всегда. Машинистка Таня рассказывает, как сегодня ночью вышвыривала букет подаренный пьяным в дребадан мужем. Теперь пытаемся решить, нужно ли пить, надо ли после этого дарить цветы и стоит ли их выкидывать.

— Смешные они, правда? Ты же так никогда не будешь себя вести со своей любимой?

— Нет, скорее всего, не буду. Я ж не пью.

— Так это и хорошо! Что у тебя стряслось? Почему звонишь? Чем помочь?

— Что Вы делаете вечером, Анна?

— А что, ты хотел меня куда-нибудь пригласить?

— Я думал, если этот город сегодня не соединит нас случайно, то почему бы не сделать это нарочно.

— Вовочка, я же улетаю. Меня не будет почти неделю. Моя жизнь меняется, как я этого и хотела. Все так быстро, легко, приятно, я встретила человека, с которым не чувствую ни времени, ни расстояний, ни усталости. Такое впечатление, что он мне подарил своим появлением новый организм шестнадцатилетней девочки, представляешь! Я так об этом говорю, потому что не перестаю удивляться этой мысли который день. Всем уже растрещала о своем счастье. Знаю, что со мной невозможно из-за этого общаться, но ничего не могу с собой поделать. Я даже просыпаюсь сейчас на три часа раньше, так хочется поскорее услышать его голос хотя бы по телефону. Новая жизнь началась, Володь, столько всего нужно успеть. Алло! Ты куда подевался? Во-ва…

— Ну что за хрень! — уже шли гудки.

— Ну что за хрень! — это уже сутки прошли.

Он сидел и думал о своей бездарности. Она материализовалась настолько, что ее можно было потрогать. Сидел он уже месяц почти. Как уселся Аркаша за компьютер с отчетливым желанием дописать эту книгу, так и сидел. Ради этого он даже уехал из Москвы и выбросил СИМ-карту. Поначалу письменный стол вполне отвечал его представлениям о написании книги – слева чай, рядом печенье, справа стопка писем и ее фотография, точнее, журнал с Аней на обложке. Сейчас же вокруг ноутбука стояла целая армия грязной посуды, все было в крошках, а журнал изрядно потрепался, ведь там было много разных фотографий.

Для всех Аркаша пропал. Друзья не могли ему дозвониться, даже родные сестра и мама потеряли его из вида. Так бывало и раньше, когда он уезжал в путешествия или погружался в творчество, но теперь его телефон оказался и вовсе заблокирован вот уже которую неделю, дома он не появлялся, а на электронные письма почему-то отвечала грубиянка из чеховского музея.

Володя уволился с работы. Он, правда, не подавал заявления, не забирал трудовую книжку, а просто перестал приходить. Мобильный был отключен, а когда сослуживцы выяснили по адресу в паспорте домашний телефон, то поимели странный разговор с каким-то другим Владимиром, грубость которого превосходила любого работника чеховского музея в разы.

Последнее, что Анна нашла в своем электронном ящике: «Баста! Все! Нет ответа – нет писем. Люблю, целую. Вова». И это вместо материалов по НЛО и по Алле Борисовне, о которых готовились ближайшие две программы.

Аркадий сидел возле компьютера и перечитывал собственные письма самой прекрасной девушке на свете: «Осень, и на балконе в поисках еды суетится синичка, прямо как я, ищущий единственно верной дорожки к твоему доверию».

Их чувства тогда шли на спад, и в этом письме осталась лишь безысходность и воспоминания о том, чего на самом-то деле и не было.

«В моей голове до сих пор сладкой музыкой звучат две фразы, сказанные тобой, моя страсть. То есть, ты, конечно, не переставая, щекотала меня ласковыми словами, но эти два крика желания оплели самое сердце. Помнишь, на мой вопрос о велосипеде, ты однажды сказала: «Я не хочу велосипед, я хочу тебя». Может быть, ты просто баловалась, но наша общая линия жизни только начиналась, и мне было безумно приятно. Прошло несколько месяцев, и когда я шел по Шарль де Голль, чтобы лететь уже к тебе, ты воскликнула по телефону: «Я больше не могу уже!» Клянусь, буду умирать, буду чувствовать тон этой фразы. Потом в Москве ты сказала: "Я люблю тебя", и я сошел с ума окончательно».

Он безумно любил эту женщину, он растворился в ее красоте, от которой сходили с ума миллионы мужчин-телезрителей, и ее нежности, о которой он никогда так ничего и не узнает, если только какой-нибудь другой предприимчивый молодой человек не напишет об этом книгу.

Все материалы раздела «Рассказы»



И снова навигация

© 2007 Василий Соловьев. Все права защищены.

Создание сайта — Элкос